Онежская экспедиция (2019)
Участники: Avsolov, Ludvig14, Atsirlin
Сроки: 10-15 августа 2019 года
Средства передвижения: машина
Пролог[править]
Предыдущая экспедиция закончилась в Петрозаводске, откуда Таня и Саша уехали в твёрдой уверенности, что вряд ли в обозримом будущем появятся здесь ещё раз. Следующая поездка планировалась в Архангельскую область, поэтому казалось естественным встретиться в Архангельске, куда двое участников планировали прибыть из Москвы, а Лёша – приехать на машине с промежуточной остановкой в Каргополе. Правда, при обсуждении маршрута выяснилось, что в Каргополь надо всем: Леша его ещё не видел, Таня мечтала полетать над Торгами, а Сашу интересовало состояние туристической инфраструктуры города. К Петрозаводску тоже осталось несколько вопросов, включая прочёсанный, но всё равно не отснятый в полной мере месяц назад музей в Кижах, так что Петрозаводск оказался идеальной точкой сбора, чтобы постепенно, следуя вдоль Онеги долгими и трудными дорогами Русского Севера, достичь, как встарь, берега Белого моря.
Лейтмотивом поездки стали деревянные храмы. Они немыслимы без своих интерьеров, где главную роль играют потолки – «небеса», на Викискладе практически неотснятые. Википедия сообщает, что храмов с небесами больше всего как раз в Архангельской области – 55 штук, и многие из них стоят вдоль Онеги. Выбранный маршрут давал надежду поймать в объектив хотя бы парочку. Церкви с небесами были выделены в отдельный список, а Михаил Ильин дал множество ценных советов о том, как попасть внутрь – с именами, явками и паролями. Часть этой информации оказалась устаревшей, но даже устаревшая информация представляет в суровых северных краях немалую ценность.
10 августа. Остров Кижи – работа над ошибками[править]
Местные жители редко посещают расположенные поблизости памятники ЮНЕСКО. Не стал исключением и живущий в Петрозаводске Лёша, который был на Кижах лет десять тому назад и потому решил освежить впечатления. Купив на пол-второго билеты туристического класса, подразумевавшие четырёхчасовое пребывание на острове, участники отправились для начала в Петрозаводский музей изобразительных искусств, где познакомились с местными иконами XV–XIX веков, изобразительным искусством Карелии XX века и заодно заглянули на выставку «Вселенная Калевалы», приуроченную к 170-летию выхода второго издания известного карело-финского эпоса, обещавшую приоткрыть секреты мельницы Сампо.
Пообедав в уже известном с прошлого раза и поразительно дешевом (не в ущерб качеству) бистро «Дежавю», участники отправились в плавание. При посадке на Комету их посчитали, выдав бейджик с цифрами, который служит пропуском на обратную дорогу. Правда, бейджики не были именными, так что осталось неясным, что происходит, когда при посадке на обратный рейс кого-то не досчитаются. Не исключено, что Комета до победного ждёт отставших.
Поездка прошла без приключений, приятным сюрпризом оказалось, что в этот раз при проходе Кометы перед Кижским погостом туристов с открытой палубы не выгоняли: это позволило Тане запечатлеть избитый классический вид на Кижский погост с воды. Увернувшись от экскурсии и ускользнув от толпы туристов, участники отправились в две северные деревни. В Ямке нужно было сфотографировать недостающий дом, баню и стоящий на берегу озера амбар, а в Васильево требовалось провести изыскания в поисках загадочного амбара, значившегося в списках Викигида и даже имевшего собственный (хотя и старый) паспорт, но о котором очень информативный сайт музея ничего не сообщал. С Ямкой все оказалось просто: дом разобран на реставрацию, а остальное было обнаружено на месте и заснято во всех подробностях. Ребус же с амбаром в Васильево в полевых условиях не решился: на указанном месте ничего похожего на фотографию из паспорта не оказалось, так что для выяснения судьбы амбара ещё потребуются время, дедукция и интернет.
Следующим пунктом программы стала часовня Михаила Архангела XVII века, перевезённая в 1961 году из деревни Леликозеро. Внутри неё находится подлинный иконостас и состоящий из 12 секторов потолок-небо конца XVII века. Снимать в часовне можно, но без вспышки, что почти бесполезно из-за царящего внутри полумрака. Вопрос, можно ли поставить штатив, привёл смотрительницу в замешательство. Правил она не помнила, сама ничего против не имела - только боялась, что во время съёмки войдёт группа, и потом влетит от начальства, если съёмка со штатива всё же запрещена. Компромисс она нашла ужасающий: «Снимайте со вспышкой, от двух кадров ничего не случится!» Понимая, что совершает преступление, Таня всё же воспользовалась этим чудовищным разрешением и сделала два позволенных кадра.
Оставшиеся задачи были мелкими. Поискать место расстрела участников Кижского восстания крестьян, случившегося 1 июля 1771 года, сфотографировать получше могилу сказителя Т.Г. Рябинина, да поснимать при дневном свете то, что в прошлый приезд фотографировалось под вечер. Рассматривая южную часть острова, участники добрались до дома Сергеева из деревни Логморучей в окружении бесчисленных лодок. Внутри дома оказался симпатичный музей, где не только описывали, но и показывали вживую процесс изготовления лодки-долблёнки. Возле дома стоял указатель, предлагавший лодочную прогулку, но вокруг не было ни души. Пока Таня приставала с вопросами к мастеру по долблению лодок, Лёша разыскал телефон лодочника, и в какие-нибудь пять минут тот прибыл.
Как оказалось, лодочный аттракцион (300 рублей с носа) предусматривал только катание на вёсельной лодке-кижанке по Кижской заводи, расположенной у восточного берега острова, а сам Кижский погост стоит на противоположном, западном берегу. Но это стало понятно только после того, как экспедиция отъехала от берега и увидела, что нужный ей вид на хорошо освещённый западный берег в маршрут не попадает. Причина проста – администрация перестраховывается и не позволяет катать туристов по оживлённой трассе, однако местным жителям на моторках поездки не запрещает. К слову, из-за той же навязчивой заботы о безопасности отменили и популярную музейную экскурсию «Кижское ожерелье», включавшую поездку на лодках по окрестным островам, где деревянные домики, церковки и часовенки живут в своей естественной среде обитания. После пары-тройки итераций, в ходе которых Таня пыталась уговорить лодочника взять её на борт моторки, а он под разными предлогами отказывался, жадность (Таня?) победила, и за 500 рублей лодочник взял Таню на борт и довёз до главного причала, покорно останавливаясь для фотосессий. Лёша же, в целях экономии, пошёл к пристани пешком, разобравшись по дороге с могилой сказителя и местом расстрела крестьян.
В Петрозаводск приехали уже в сумерках, но световой день ещё не закончился. Собор Александра Невского первой половины XIX века, приютившийся в сквере на одноимённом проспекте, надёжно укрыт деревьями от назойливых взглядов. Ничего особенного в нём нет, да и википедисты вокруг него уже основательно потоптались – фотографии собора делал даже сам Александр Савин, один из самых ярких и плодовитых (вновь не в ущерб качеству) участников Викисклада, но результат всё равно оставляет желать лучшего. Подумав, что Викисклад вынесет ещё пару новых фотографий этой достопримечательности, Таня решила с ней поработать. С земли ничего осмысленного не получалось, так что от отчаяния пришлось отправить в полёт коптер, благо небольшая взлётно-посадочная площадка среди деревьев нашлась. Закончив с собором, уже в глубоких сумерках участники прогулялись по его окрестностям, где стояли несколько жилых домов-памятников культурного наследия, а заодно захватили район сталинской застройки, к наследию ещё не причисленный.
11 августа — Обонежье[править]
Наутро, встретив приехавшего на поезде Сашу и насытившись плюшками в привокзальной булочной «Беккер», экспедиция двинулась на север. Единственная дорога из Карелии в Архангельск начинается в Пудоже, поэтому сперва предстояло объехать Онежское озеро, ведь Пудож и Петрозаводск стоят практически друг напротив друга. При здешних расстояниях на это ушёл целый день. «Обходить» водную преграду решили с севера, где дорога хоть и длиннее, но лучше, и даже допускает некоторую вариативность.
Для начала выбрались на старую Мурманскую трассу, красиво идущую меж озёр. Сфотографировав часовню в Царевичах, участники направились к горе Сампо. Она стала достопримечательностью после съёмок советско-финского фильма «Калевала». Сампо — это приносящий счастье неведомый предмет, а описанные в Калевале события строятся вокруг борьбы за обладание им. По окончании съёмок место распиарили, придумав легенду, что на горе есть дерево желаний, к которому нужно «привязать» просьбу лоскутком из собственной одежды, и тогда будет вам счастье. А тех, кто не верит в чудеса, заманивают на гору обещанием замечательных видов на Кончезеро. Гора стоит прямо у дороги, подъём простой, и туристов сюда свозят автобусами.
Реальность оказалась прозаичнее. Гора, на поверку — это всего лишь холм высотой метров в сорок, дерево желаний обернулось лесом, где каждый ствол обвязан бесчисленными ленточками, а вид на Кончезеро — действительно красивое — явно не дотягивал до оценки «замечательный», поэтому для усиления эффекта участники решили обозреть окрестности с воздуха, получив в результате пару кадров Кончезера и Укшозера с живописно вьющейся меж них автодорогой.
Следующей остановкой стал первый российский курорт Марциальные Воды, ведущий свою историю с петровских времён. Курорт был открыт самим Петром в 1719 году, а название получил в честь бога железа и войны, Марса, за высокое содержание в воде ионов железа. Участников привела сюда деревянная церковь, построенная якобы по проекту царя, хотя на самом деле руке Петра принадлежит лишь эскиз церкви, да и саму её непросто разглядеть под строительными лесами. Для деревянных павильонов над источниками тех самых марциальных вод реставрация уже завершилась, но за новизной стало трудно разглядеть «историчность». Последнюю худо-бедно подтверждал расположенный на курорте музей, который по случаю тотальной реконструкции и реставрации сделали бесплатным, хотя при входе почему-то настойчиво просили назвать возраст.
Вернувшись на дорогу в Кондопогу, экспедиция посетила руины Кончезерского меде- и чугуноплавильного завода, где внезапно шёл субботник, приуроченный к запланированному неделей позже фольклорному фестивалю. Рядом с заводом обнаружился небольшой, но шумный водопадик, оставшийся, может быть, от старой плотины. Решив, что он отлично заменит раскрученный Кивач, участники сознательно выбрали другую дорогу и двинулись в карельский медвежий угол, Кондопогу. До 2018 этот город был местом жительства Успенской церкви — едва ли не лучшего в Карелии деревянного храма. Красивая форма, удачное местоположение на берегу озера и расписной потолок-небо делали её первоклассной достопримечательностью, но в августе 2018 году церковь, к сожалению, сгорела дотла.
Справедливости ради отметим, что в наше время на медвежий угол (а именно это означает по-карельски название города) Кондопога совсем не похожа. Градообразующим предприятием второго по размеру города Карелии является целлюзно-бумажный комбинат, а кроме него здесь есть ГЭС 1920-х годов, рассмотреть которую можно только с воздуха. Поскольку Викисклад уже обрёл отличные фотографии этой ГЭС, экспедиция занялась более простыми объектами: перестроенным ДК бумажников 1930-х годов, подаренными Голландией карильонами и несколькими сталинскими домами, включая готичное здание почтамта с необычным гербом СССР на фасаде. Главными же пунктами программы стали те объекты, которые на Викискладе строго запрещены: бюст Кирова и местная кондитерская. Бюст затерян где-то на территории ЦБК — к удивлению участников, открытой для посещения; более того, местные жители замечены за прогулками по этой территории вдоль реки с уникальной возможностью вдыхать знакомый с детства удушливый запах комбината. Слаще местную жизнь делает кондитерская «Бон и Джерри», открытая в начале 1990-х американским предпринимателем, владельцем одноимённой фабрики мороженого. Он завёз в Карелию не только название, но и дизайн, так что теперь среди серых панельных пятиэтажек есть кафе с характерными для послевоенной Америки надписями и обычными для российской провинции пирожными, а обилие на них крема отличает, надо сказать, и российские кондитерские, и американские. Фотографии этой уникальной кондитерской тоже теперь есть, и пока даже на Викискладе, хотя тамошние участники сладкого не заслужили.
После короткого обеда взяли курс на север. Водопад Кивач проехали мимо, благо забитой туристическими автобусами Рускеалы ещё в прошлой поездке хватило, зато хотелось увидеть стоящий у северной оконечности Онежского озера Медвежьегорск, куда никто специально не ездит. Городок это мрачноватый, с преобладающей барачной застройкой, разбавить которую призваны жизнерадостная фигура медведя и дореволюционный деревянный вокзал — единственный уцелевший памятник Мурманской железной дороги, но главным впечатлением от Медвежьегорска стала сама Медвежья Гора с прекрасным видом Онежского озера и внушительной «берлогой» — вырубленном в скале бункером финской армии.
Проехавшись по городу, экспедиция запечатлела несколько зданий 1930-х годов и поймала в объектив пару медвежьих монументов, после чего отправилась в урочище Сандармох, где в 1937—1938 гг. были расстреляны и захоронены около 10 тысяч человек почти 60 различных национальностей. Место жуткое: молчаливый сосновый лес, среди стволов деревьев страшным напоминанием стоят кресты, и за каждым крестом — жизнь, оборванная чьей-то злой волей. С крестами соседствуют официальные памятники представителям разных народов; каждая страна скорбит по-своему, и это само по себе интересно. Находящийся поблизости Повенец жертв видел не меньше: отсюда начинается знаменитый Беломорканал, вдоль которого в годы войны проходила линия фронта. Попытки найти в Повенце (некогда уездном городе) исторические здания успехом не увенчалась, зато были обнаружены симпатичные деревянные дома 1950-х годов, ну и шлюзы Беломорканала — куда же без них.
Соблазн фотографировать шлюзы с воздуха пришлось отмести — не хотелось общаться с охраной, да и светлого времени оставалось мало, так что участники поспешили дальше по свежеотремонтированной пудожской трассе в Чёлмужи, где на берегу Онежского озера, на древнем новгородском погосте стоит старейшая в Заонежье деревянная церковь, построенная на рубеже XVI и XVII веков. И не просто стоит, а скрывается: она окружена деревьями настолько, что сделать приличный кадр можно только с воды. Лодки у экспедиции не было (о чём потом ещё не раз пожалели), зато коптер пригодился. Более того, он также запечатлел находящуюся поблизости Чёлмужскую косу — охраняемый природный памятник. За полётом коптера безмолвно наблюдали дрейфовавшие по озеру рыбаки, не выразившие, к счастью, протеста на предмет громкого жужжания, нарушившего полнейший покой этой местности.
Последней остановкой, сделанной совсем уже на закате, стала деревенька Пяльма. Списки наследия сообщали, что в ней кроме деревянной часовни XVIII века сохранились три деревянных дома рубежа XIX и XX веков. Преодолев довольно широкий пешеходный мост без перил — неприятный опыт — и дрожа от ночного холода, участники честно всё сфотографировали, не упустив и поднимающийся над рекой туман. Похожих деревень на пудожском тракте несколько, но с учётом позднего времени рабочий день пришлось прекращать: оставалось лишь доехать до Пудожа, чтобы найти там ужин.
С ужином проблем не возникло, благо Пудож по местным меркам — город продвинутый: две гостиницы с собственными ресторанами, несколько супермаркетов, АЗС. Вообще, именно заправки отличают на севере город от села и становятся ключевыми точками на маршруте. Между соседними заправками не меньше 200—250 км, и даже в таком мегаполисе как Пудож работающая заправка всего одна (интересно, что здесь делают, если она закрывается на учёт или просто выходит из строя?)
Со стороны кажется, что Пудож — редкая глушь, куда из Петрозаводска добираться целый день (и совершенно незачем), но «гостей города» тут, на самом деле, изрядно — все, кто едет из Мурманска в Вологду и дальше на восток. Благодаря им, гостиницы не пустуют, а в одной из них ресторан честно работает до полуночи, да и кормят в нём очень прилично. Сама гостиница нареканий также не вызвала; имевшийся в ней завтрак оказался лучшим за всю поездку и, более того, единственным, который можно было просто придти и получить, а не готовить самостоятельно.
Километраж:
- Петрозаводск – Царевичи: 34 км
- Царевичи – Косалма (г.Сампо): 5 км
- Сампо – Марциальные Воды: 17 км
- Марциальные Воды - Кончезеро: 9 км
- Кончезеро – Кондопога: 25 км
- Кондопога – Медвежьегорск: 110 км
- Медвежьегорск – Сандармох: 15 км
- Сандармох – Повенец: 11 км
- Повенец – Чёлмужи: 55 км
- Чёлмужи – Пяльма: 32 км
- Пяльма – Пудож: 91 км
Итого: Петрозаводск – Пудож: 404 км
12 августа: Пыльная Каргопольщина или повторение пройденного[править]
Встав пораньше и позавтракав, участники экспедиции отправились смотреть Пудож. Вернее, Таня и Саша пошли смотреть, а Лёша поехал на ту самую единственную заправку решать хозяйственные вопросы, но потерял он при этом немного, поскольку объектов культурного наследия в городе всего около двух десятков. Пара церквей, несколько столетних зданий в центре города, да собственный нефотогеничный Летний сад – вот и весь улов. Единственной неожиданностью оказалось здание по улице Пушкина 3. По форме оно вполне могло быть обезглавленной церковью, но по декору больше напоминало сталинскую архитектуру. Так ничего и не решив по этому поводу, участники засняли загадочный дом против света, решив на досуге изучить сетевые источники, и выдвинулись по направлению к Каргополю.
Если дорога из Медвежьегорска в Пудож – полноценная трасса, за которой следят, то дорога на Каргополь предоставлена самой себе и мало отличается от любой дороги местного значения, даром что только по ней можно проехать из Архангельской области в Карелию. Асфальт то есть, то нет, то опять есть, но такой, что лучше бы его не было. Вдоль дороги практически вымершие деревни, где указанные в карельском региональном реестре объекты культурного наследия обнаружить если и удавалось, то в полуразрушенном состоянии. Правда, в деревне Кривцы участники столкнулись и с обратным: ничем не примечательный деревянный дом был украшен табличкой, рассказывающей его вековую историю. Кустарный вид таблички наводил на мысль, что в государственные реестры дом ещё не попал, но никто не мешает внести его в базу данных Викигида – поэтому снято!
После Кривцов Карелия закончилась, а с ней закончился и какой-никакой асфальт: теперь грейдер чередовался с бетонкой, и лишь на подъезде к Каргополю дорога перестала быть трясучей. С деревнями же дело обстояло иначе: на смену вымершим карельским пришли вполне живые архангельские, такие как Хвалинская, живописно стоящая на берегу Лекшмозера. Здесь экспедиция притормозила, чтобы сфотографировать скромную избушку-часовенку конца XVIII века, которая отмечена лишь крестом на фасаде, да официальной табличкой, а на берегу озера расположился новый мемориал в честь погибших в Великой Отечественной войне.
Гавриловская, более известная как деревня Лядины, была первой остановкой, где экспедиция намеревалась проникнуть внутрь храма, ошибочно полагая, что в Богоявленской церкви – единственном, что после пожара 2013 года осталось от роскошного деревянного погоста-тройника – находится расписной потолок-небо. Пока Таня ходила вокруг многоглавой церкви, радуясь возможности запечатлеть её при солнечном свете, Саша с Лёшей отправились в кафе «Поляна», где у хозяйки по имени Любовь Борисовна должны храниться ключи. Она с порога сказала, что храмом больше не занимается, ибо "всё время уходит на бизнес" (о котором ниже), и показала, где живёт смотритель. Оказалось, церковь передана каргопольскому музею, вход строго по билетам и разве что не строго в часы работы – редкий на Севере прецедент. Справившись с покупкой билетов, участники экспедиции немедленно разочаровались, поскольку главного, за чем сюда шли – расписного потолка (неба), который так хотела сфотографировать Таня – в храме просто не было, он остался в сгоревшей церкви, а дальше информация перепуталась, благо "свободный путеводитель может писать каждый". Лёгким утешением стали старые фотографии, на которых хорошо видно, что церковь – единственный такой случай в Каргополье – и до революции была покрашена в белый цвет: это не фантазия реставраторов.
Время шло к полудню, поэтому решили зайти в кафе к Любови Борисовне на чай. Рассчитывали на местные пирожки-подорожники, которых не оказалось ("Тесто надо ставить с утра, готовим только по заказу") – зато посмотрели, какой здесь бизнес: хозяйка сама готовит с утра еду, пишет от руки меню и ждёт редких гостей, с которыми ведёт потом неспешные разговоры. Поток машин между Пудожем и Каргополем, прямо скажем, небольшой, поэтому придорожное кафе здесь – нонсенс, но чего только не сделают энтузиазм и общительность, а их у хозяйки в достатке.
Задерживаться в Каргополе экспедиция не планировала: Тане хотелось лишь снять с воздуха ансамбли Старого и Нового Торга – свидетельства былого могущества древнего Каргополя, а всем остальным – пообедать. Город хорош стоящими на траве каменными храмами и широкой Онегой, по берегам которой сохранились общественные прачечные, ведь в иных домах до сих пор нет водопровода. Столь колоритных деталей в Каргополе много, и одной из них всегда был общепит – вернее, почти полное его отсутствие, поскольку в городе с такими прачечными он, разумеется, не очень востребован. Проведённая Сашей инспекция показала, что ситуация, в общем, не изменилась – каргопольские столовые и кафетерии не были и не станут тем местом, куда можно зайти с удовольствием – но появилось одно очень современное кафе с двуязычным(!) меню. В обед оно пользуется столь бешеной популярностью, что столика участникам экспедиции не хватило – пришлось ретироваться в ресторан гостиницы Каргополь, который вновь подтвердил своё чемпионское звание в категории «отсутствие выбора»: бизнес-ланч состоял из единственно возможного набора блюд. Впрочем, сетовать было не на что, ведь покормили же!
После обеда, закупившись в магазине-кулинарии теми самыми подорожниками, экспедиция покинула славный город Каргополь и прежде, чем отправиться по глухому Ошевенскому тракту, заехала в Большую Шалгу, известную комплексом из пары храмов – деревянной Христорождественской церкви середины XVIII века и неожиданно симпатичной каменной, выполненной в стиле классицизма, на сотню лет младше своей почтенной соседки. Деревянная шатровая церковь некогда имела расписной потолок-небо, но сейчас от него остался только деревянный каркас.
На Ошевенский тракт, проходящий восточнее Плесецкого, выехали через Саунино, обозначенное на карте как Кипрово. Здесь проживает деревянная церковь XVII века с отдельно стоящей колокольней – объект, которая Таня уже фотографировала, но только снаружи, а теперь интерес опять-таки представляло небо. Эта церковь и раньше имела музейный статус, однако попасть внутрь было легко: смотрительница жила неподалёку. Теперь всё изменилось, смотритель приезжает из Каргополя и только в рабочее время, нигде не указанное. Дело было, как назло, в понедельник – выходной каргопольского музея, хотя, справедливости ради, ещё в воскресенье, когда музей просто обязан работать, Саша названивал по всем возможным номерам – безрезультатно. Пришлось компенсировать неудачу полётом на коптере.
Наконец, выехали на пыльный Ошевенский тракт, где ожидались деревянные мосты, колоритные старые дома и вообще десятки трудно локализуемых объектов культурного наследия, но первым впечатлением стал растущий повсюду иван-чай: экспедиция сделала специальную остановку, чтобы изготовить с ним баннер. Конечный пункт тракта – Ошевенск, где прямо на въезде установлена табличка про «самые красивые деревни России», и она тут вполне к месту: речка, мост, стоящие рядком низенькие деревянные бани – северная пастораль, сама по себе оправдывающая 50 км неплохого грейдера из Каргополя. В Ошевенске провели больше часа, осмотрев симпатичный Ошевенский монастырь, Ошевенский Погост с грандиозной Богоявленской церковью, напоминающей старинные крепостные башни, а также бесконечные деревни (Ширяиха, Низ, Большой и Малый Халуй – и это ещё доехали не до всех). Сначала подохранные дома находились легко: они стояли строго по указанным адресам, да и в паспортах были старые фотографии, но в Халуях вышла промашка. Исторические дома тут все, и почти все они заброшены, а таблички с номерами проржавели настолько, что можно было почувствовать себя в кабинете окулиста, где каждый видит на картинке что-то своё. Вы тоже можете присоединиться к этой забаве и самостоятельно определить номер дома (см. фото). Засняв для порядка несколько штук, экспедиция тоскливо осмотрела заросший мост через речку Халуй, тоже внесенный в список наследия: сам мост был на месте, но сфотографировать его без риска для жизни не представлялось возможным.
Близился вечер, и пора было выбираться на Плесецкий тракт. Выезд на него – в селе Архангело, где стоят две деревянные церкви. В одной из них сохранилось небо, которым путешественники надеялись компенсировать неудачи Саунино и Лядин. Тут инструкция по поиску ключей была уже совсем хитрой: предстояло найти их в стене рядом с дверью или же обратиться к Саше Матюхину, живущему неподалёку. В стене ключей не оказалось, у хранителя тоже, но он, бросив другие дела, нашёл тех, кому отдал ключи, и попросил подвезти. На все поиски ушло минут 20-25, и тут надо отдать должное жителям Севера: готовность к помощи у них колоссальная. Про само небо скажем лишь, что оно не разочаровало.
Следующим номером программы был полёт за Онегу к церкви Рождества Богородицы в деревне Бережная Дуброва. Деревня на левом берегу Онеги, а Плесецкий тракт проходит по правому, и моста между ними, конечно же, нет. Раньше ходил «механический» (т.е. приводимый в движение речным течением) паром, который обслуживали безнадёжно пьяные местные жители – Саше в 2011 году удалось переправиться, выслушав тонны русского мата и даже не повредив машину, но теперь этот аттракцион не работает: надо думать, работяги спились окончательно. С учётом вечернего времени оставалось лишь одно – совершить перелёт на другой берег, что при штатном полёте серьёзным вызовом не является. Ситуацию несколько осложняло вечернее освещение и озверевшие комары (трудно удержать рычаги пульта управления, когда вас грызут кровопийцы), но погода для полётов была идеальной – штиль. В деревянной кубоватой церкви XVII века сохранилось и расписное небо, однако эту задачку пришлось отложить на туманное будущее. Итак, коптер отправился на задание и при заходе на цель с западной стороны вдруг показал на мониторе не одно, а два строения. С кубоватой церковью все было ясно, за ней и летели, но позади неё скрывалась увенчанная луковками постройка, оказавшаяся восстановленной трапезной.
Пока Таня управляла, остальные наблюдали, как здесь теперь организована переправа. Жители Бережной Дубровы пересекают реку на лодке, идут в лес, достают припрятанные там велосипеды и едут на них 6 км в ближайшее село Конево. Экспедиция направилась следом и совсем уже в темноте сфотографировала красивую коневскую часовню начала XVIII веке – пожалуй, лучшую в этой местности. После этого снимать стало темно даже со штатива, то есть настало наконец время ужина.
Все предыдущие поездки удавалось спланировать так, чтобы пусть поздно, но всё-таки нормально поужинать. Теперь же ночёвка предполагалась в Плесецке, где все кафе закрываются не позднее девяти вечера. В сашиных старых записях нашлась информация о кафе в самом Конево, работающем до 23 часов, однако проверить эту информацию не представлялось возможным, поскольку о кафе не знали ни Гугл, ни Яндекс (да-да, такое ещё бывает). Кафе нашлось, но, конечно, было закрыто, поскольку работало только в обед. К счастью, в Конево есть открытый до десяти «Магнит», так что порешили купить пельменей и сварить их на ужин. Следующим шагом к автономности будет, видимо, закупка макарон и тушёнки на весь период экспедиции.
После десяти часов вечера Плесецк выглядит совершенно тёмным и вымершим. В административном плане это даже не город, а посёлок городского типа, но в нём есть несколько гостиниц, которые можно забронировать через интернет, чем участники и воспользовались. Выбранная гостиница Medvedov House находилась где-то в промзоне за железной дорогой и в темноте выглядела устрашающе, зато оказалась очень симпатичной внутри, хотя и с местной спецификой – двумя медвежьими чучелами и холодильником, в котором не стояли, как где-нибудь на курорте, напитки, а лежали продукты: сыр, колбаса, макароны и тому подобное. Была и кухня, где всё это предполагалось готовить, так что с варкой пельменей проблем не возникло. На следующий день предстояло отправиться в места ещё более дикие.
Километраж:
- Пудож – Ножёво: 5 км
- Ножово – Остров: 15 км
- Остров – Хвалинская: 74 км
- Хвалинская – Гавриловская: 25 км
- Гавриловская – Каргополь: 36 км
- Каргополь – Евсеево: 10 км
- Евсеево – Кипрово: 15 км
- Кипрово – Погост (Ширяиха): 44 км
- заезд в Большой/Малый Халуй: 12 км
- Погост (Ширяиха) – Шелоховская: 19 км
- Шелоховская – Бережная Дуброва: 36 км
- Бережная Дуброва – Плесецк: 100 км
Итого: Пудож – Плесецк: 391 км
13 августа: Турчасовский стан[править]
Завтрак в «медвежьей» гостинице тоже организован за счёт кухни: каждому постояльцу выдают варёное яйцо, кусок хлеба и ломтик сыра, а дальше предлагают крутиться как хочешь дополнить это великолепие принесённой с собой едой. Участники экспедиции запаслись ей заранее и голодными не остались, хотя кофе из разрекламированной в отзывах кофе-машины восторга не вызвал.
Рабочий день начался с беглого осмотра Плесецка. Этот крошечный и затерянный в лесах островок цивилизации более известен по одноимённому космодрому, куда случайных людей, разумеется, не пускают. Единственная ракета, которую вам покажут в самом Плесецке, установлена рядом с испорченным сайдингом зданием железнодорожного вокзала и отлично видна из следующих в Архангельск поездов, зато путь к небу реализован иными способами. В 10-тысячном посёлке находятся церковь Адвентистов Седьмого Дня, нехилый по размерам комплекс управления Плесецкой епархии, а также симпатичная современная часовенка на привокзальной площади. Ещё в Плесецке экспедиции впервые попались на глаза билборды «Стоп Шиес!» при помощи которых местное население активизируется на борьбу с печально известным мусорным полигоном. На привокзальной площади к Лёше внезапно начал проявлять интерес абориген, но совсем не по поводу Шиеса: оказалось, человек родом из Сортавалы, но уже долгие годы живущий в Плесецке, был очень рад увидеть родные карельские номера.
Выехав из Плесецка, экспедиция решила поискать старые мосты через реку Емца, хотя особых надежд на сохранность висячего пешеходного моста 1920-х и деревянного «автодорожного» моста 1960-х годов не было. На месте исторических мостов действительно не оказалось, но хотя бы стояли новые, проезжие для машин, что, как мы потом убедимся, в Архангельской области тоже не всегда бывает. Ограничившись парой фотографий самой реки (сгодится в статью Википедии), проехали ещё пару километров на север и оказались перед Развилкой. Тут нужно сказать, что планирование путешествий по Архангельской области всегда упирается в отсутствие дорог. Если вы едете по какой-то дороге в одну сторону, то по ней же потом поедете и обратно, так что любая развилка – это событие. В данном случае одна, асфальтированная дорога идёт напрямую в Архангельск, а вторая – разумеется, неасфальтированная – сворачивает на северо-запад, чтобы выйти к городу Онега вдоль одноимённой реки, после чего свернуть на восток и придти во всё тот же Архангельск. Как вы уже поняли, вариантов в этой местности ровно два: либо вы приезжаете в Архангельск, либо теряетесь в лесу. Прощаясь с асфальтом и «предвкушая» 400+ километров грейдера, участники экспедиции всеми силами рассчитывали на первый вариант.
Вообще, грейдер грейдеру рознь, и надо сказать, что сам по себе Онежский тракт сильных неприятных эмоций не вызвал – тут достаточно интересных объектов, заслуживающих короткой или длинной остановки, и живописная Онега, первая встреча с которой происходит недалеко от деревни Ярнема, где все праздношатающиеся останавливаются для фотосессии. В Ярнеме, если верить спискам наследия, живёт амбар начала XX века, но вычислить его на местности не удалось: типовой проект амбаров за сто лет почти не изменился. Засняв пару хибар без трубы (с трубой была бы баня), а заодно и стоящий на берегу реки памятник погибшим в Великой Отечественной войне, экспедиция отправилась дальше, теперь уже вдоль Онеги.
Деревня Матвеевка с комплексом исторической застройки оказалась пустынным полем без единой постройки. Руина церкви Рождества Богородицы в деревне Прошково тоже не обещала ничего особенного и так бы и оказалось, но рядом с церковью стоял живописный холм, забравшись на который можно было получить более эффектный ракурс симпатичной церковной развалины. Взяв высоту штурмом, участники обнаружили у холма крутой обрыв со стороны реки и, конечно, захватывающий вид на Онегу.
После часовни Георгия Победоносца в Нёрмуше – уреставрирована до неприличия – экспедиция свернула с тракта, чтобы попытаться реализовать самую авантюрную часть поездки: переправу на левый берег Онеги к Турчасовскому погосту, бывшему «тройнику», от которого сохранились только одна церковь и колокольня. Тракт всё время идёт по правому берегу, вдоль него нет ни паромов, ни мостов, но онежские деревни со своими уникальными храмами стоят на обоих берегах. Их строили в то время, когда всё сообщение шло по воде, и пересечь реку было раз плюнуть. Местные жители по-прежнему так считают, а вот привыкшие к городскому комфорту краеведы оказываются в этих краях совершенно беспомощными, что участники экспедиции и продемонстрировали.
Указания насчёт переправы были туманными и ограничивались городским телефоном смотрительницы храма, живущей уже в Турчасово, т.е. на левом берегу. Пометка "нет мобильной связи" делала этот номер бессмысленным, да и вообще не внушала оптимизма, которого, впрочем, не оставалось и так: сигнал всех операторов пропал на выезде из Плесецка, окончательно и бесповоротно. На правом берегу, куда прибыли участники, не оказалось вообще ничего; на левом лежали в немалом количестве лодки, но не было ни души. Оставив Лёшу и Таню караулить тех, кто мог бы прийти к переправе (с лодкой или без), Саша пошёл в расположенную на холме деревню Целягино просить хотя бы совета.
Дома в деревне обитаемые, но людей снаружи опять-таки не было. Калитки не заперты, однако заходить в них казалось как-то неловко, да и к тому же бессмысленно: при виде человека активизировались собаки и гуси, а местные жители по-прежнему не появлялись. Наконец, нашёлся дом без собак и гусей, зато с признаками разумной жизни – немолодой семейной парой, сказавшей, что у них только вёсельная лодка, и они даже собираются на другой берег, но троих человек с собой, разумеется, не возьмут. Посоветовали сходить в другой дом и попросить лодку. Там жила женщина с маленькими детьми, которая без вопросов дала ключ от лодки и показала, где та лежит. Путь к «пристани» сопровождался изрядным количеством грязи, однако главная проблема стала ясна только на берегу: чтобы столкнуть лодку в воду, нужны сапоги, которых у экспедиции, разумеется, не было.
Мысль о том, чтобы лезть в воду без сапог, участников не радовала. Лето выдалось холодным, да и вообще вид лодки, заболоченных берегов, крупной реки (а в этом месте её ширина около 200 м) и довольно-таки быстрого течения наводил на мысль о том, что самостоятельное плавание ничем хорошим не кончится. Все неожиданно для себя поняли, что ни разу в жизни в таких условиях не гребли и вообще не очень понимают, как это делать. От раздумий участников отвлекла та самая семейная пара, собиравшаяся на другой берег. Плыть должна была только супруга, и одного пассажира она согласилась взять. Отправили Таню, а Саша с Лёшей продолжали задумчиво бродить вокруг «своей» лодки, пока не услышали с другого берега оклик лодочницы: "Ну что, теперь плыву за вами!" Она вообще оказалась легка на подъём и за время переправы успела рассказать кучу всего: о том, как работала в школе, пока здесь ещё была школа; о том, как они с мужем держат коров, снабжая молоком всю округу; и о том, что почту в Турчасово машина привозит только на правый берег, а дальше жителям приходится самим устраивать переправу. Излишне говорить, что за вёсла лодочница никого не пустила, но и ругать беспомощных городских жителей не стала. По её словам, она совершала такую переправу каждый день, пока работала в школе, так что гребля была для неё делом не менее привычным, чем для Тани – обработка фотографий, а для Лёши – написание скриптов.
Пока лодочница перевозила Сашу с Лёшей, Таня успела осмотреть Турчасово, обнаружив несколько типичных для Поонежья деревянных домов (лучшие за всю поездку!). К моменту окончания фотосессии с Турчасовским погостом участники экспедиции воссоединились, чтобы вместе найти ключи от храма, хранившиеся на почте. Единственной сотрудницей почты оказалась дама глубоко пенсионного возраста, передвигавшаяся с заметным трудом, но в часы работы честно ковылявшая на свою почту, где бок о бок лежат газеты, конверты и, например, гречка. В оторванных от цивилизации северных сёлах почта работает и магазином, и банком, и собственно местом отправления писем, а если она вдруг закрыта, то на дверях всегда есть подсказка – табличка «Ближайшие отделения связи». О том, сколько суток до них нужно идти или грести, табличка, впрочем, умалчивает.
Внутри церкви Турчасовского погоста были видны следы реставрации, от восьмисекторного неба в наличии оказалась лишь половина одного из секторов. Внизу лежали доски, на алтарной стене были видны резные рамы пустого иконостаса. В выданный комплект ключей входил и ключ от колокольни, так что экспедиция получила возможность полюбоваться видами на деревню, долину Онеги и на саму церковь. Лодочница обещала управиться со своими делами минут за 40, и действительно вскоре появилась, причём на этот раз она перевезла троих «пассажиров» в один заход, поскольку на обратном пути не нужно было грести против течения. Поблагодарив лодочницу (в том числе и финансово; она на это даже не намекала, но и не отказалась), участники перекусили, после чего направились дальше по Онежскому тракту, встретив на пути ту самую почтовую машину, что оставляет почту для Турчасово на противоположном от деревни берегу.
Следующим пунктом программы была деревня Большая Фёхтальма со Сретено-Казанской деревянной церковью – относительно нестарой, всего лишь конца XIX века, но по-своему очаровательной. Стоит она, как и Турчасово, на левом берегу Онеги, однако мысль о поиске переправы ни у кого уже не возникала. Вместо этого отправили в полёт коптер, которому пришлось преодолеть почти 1.5 км: расстояние, близкое к пределу возможностей, чтобы сохранить сигнал между пультом управления и лётной машиной.
Скромная часовня Илии Пророка конца XIX века осталась за бортом – к ней вела труднопроходимая дорога, а на пеший бросок времени не хватало. Быстро запечатлев церковь Кирика и Иулитты в Канзапельде, открытую по случаю приезда рабочих, чинивших крышу, экспедиция отправилась к погосту в Пияле – еще одному бывшему «тройнику», потерявшему в 1967 году кубоватую церковь Климента папы Римского конца XVII века. Очаровательная Вознесенская церковь середины XVII века сохранила внутри расписной потолок-небо, но искать ключ не стали, зато на колокольню поднялись, поскольку она внезапно оказалась открыта, и вскоре стало ясно почему. Наверху сидел человек с телефоном, который не был ни служителем церкви, ни реставратором: просто отсюда и только отсюда ловится (впервые с начала пути по Онежскому тракту!) мобильный сигнал.
Три Бора – Анциферовский, Павловский и Большой – принесли улов в виде ещё не отснятой википедистами Филипповской часовни и уже запечатлённой пары церквей XIX века. За Борами в 7 километрах от основного тракта лежит деревня с забавным названием Поле, её главная гордость – небольшая кубоватая церковь Богоявления середины XIX века. Качество дороги к ней было неизвестно, но участники решили рискнуть – и не прогадали. Мало того, что дорога оказалась по здешним меркам очень хорошей, само Поле превзошло все ожидания. Деревушка живёт в самом настоящем поле, за самой настоящей деревянной околицей с простенькими воротами. Если проявить некоторую пытливость, то, миновав ведущее к церкви поле, можно в 50 метрах от храма обнаружить большой выразительный дом, а рядом с ним на небольшом постаменте стоит изумительная резная беседка, разумеется, деревянная. Рядом с церковью сохранилась пара колоритных каменных надгробий, одно конца XIX века, а второе – с выветрившейся надписью.
Опять подступал вечер, да и пасмурная погода не прибавляла необходимого для фотографирования света, так что симпатичный Сырьинский монастырь, по уши заросший иван-чаем, снимался уже в сумерках. Стоящие в зарослях травы церковь и часовенку можно назвать монастырём лишь с большой натяжкой, но ведь деревянный монастырь, пусть и недействующий, встречается не так уж часто. Чуть дальше должна была быть деревня Верховье с парой Смоленской часовней, но к ним не смогли найти дорогу из-за сломанного моста.
Совсем уже на десерт, в глубоких сумерках, осмотрели и сфотографировали руины двух каменных храмов в Вонгуде и Пороге, показавшихся поначалу близнецами-братьями, после чего уже почти без остановок двинули в Онегу, где участников ждал и кров, и стол. Кров, то есть гостевой дом, был единственным в этой поездке местом, потребовавшим предоплаты в размере половины стоимости. Вносить предоплату следовало через Сбербанк Онлайн, который на 1800 руб платежа внезапно накинул ещё 400 с лишним рублей каких-то сборов – вот так вот прекрасно в стране работает банковская система. По неосвещённому городу участники добрели до открытого в столь поздний час кафе «Лукоморье», оказавшегося внезапно не очередной столовой, а заведением с претензией, в данном случае претензией на сказочность. Салаты «Князь Гвидон» и «Руслан и Людмила», мясо «Шамаханская царица» и помидоры «Горыныч». Было неожиданно вкусно, особенно в свете того, что и на следующий день ресторанного питания не ожидалось.
Километраж:
- Плесецк – река Емца: 45 км
- Река Емца – Целягино: 83 км
- Целягино – Порог: 120 км
- Порог – Онега: 24 км
Итого: Плесецк – Онега: 272 км
14 августа – Студёное море[править]
Как и накануне, утро началось со знакомства с новым местом. Гостевой дом обосновался прямо на берегу полусонной Онеги, сбоку от него лежали остатки какого-то плавсредства. Графитти на стене лежащего поблизости дома сообщало важную новость: Онега – родина сёмги. Так что советуем не забывать, откуда эта рыба взялась.
При свете дня Онега стала выглядеть менее таинственно, хотя в ней обнаружился свой шарм. Она застроена почти исключительно деревянными домами, которые по форме напоминают бараки, но не лишены и минимального декора, напоминающего крестьянские рубахи или дешёвые скатерти, а в условном «старом городе» вдоль проспекта Кирова даже чувствовался некоторый уют. На стенах старых домов участники с удивлением обнаруживали таблички с краеведческой информацией, да и стоящий в центральном сквере Троицкий собор оказался на удивление хорош собой, даром что сравнительно молодой (начало XIX в.) и каменный.
С Онегой управились примерно за полтора часа, поскольку на половину десятого была назначена важная встреча. Ещё с вечера участники попросили сотрудницу гостевого дома организовать им лодку для переправы на левый берег, в Подпорожье, где находится деревянная Владимирская церковь. Тут всё было куда проще, чем в Турчасово: экспедицию встретил местный житель на моторке, экипированный спасжилетами и разве что не предлагавший чай, зато рассказавший за полтора часа много интересного. Например, именно он перевозил через Онегу английского фотографа Ричарда Дэвиса, который очень интересуется деревянными храмами и по старинке снимает их на плёночный фотоаппарат. В отличие от Турчасовского погоста, Владимирская церковь стоит практически в чистом поле – деревни как таковой вокруг уже нет, лишь в нескольких домах вдоль Онеги по-прежнему кто-то живёт, да и то в основном летом.
Церковь в чистом поле – отличный сюжет, но к началу августа некошеная трава достигает такой высоты, что пройти становится невозможно. К счастью, дорогу к церкви выкашивают. Более того, лодочник (и он же, в одном лице, смотритель храма) показал участникам целую площадку, подготовленную для патриаршего вертолёта: буквально через неделю в гости ожидался сам владыка Кирилл со всей свитой. Тут надо сказать, что дошедшие до нас онежские храмы – это не только красота, но и вполне конкретные имена тех, кто уже в наше время не дал этим церквям разрушиться, как разрушились сотни других храмов Русского Севера. Никто бы не ездил в свободное от работы время по Онежскому тракту и не ходил по деревням в поисках лодки, не будь волонтёрской организации «Общее дело», занятой реставрацией памятников деревянной архитектуры. Основателя и идейного руководителя этой организации – отца Алексия – знают на Онеге, кажется, все, и говорят о нём с огромным уважением, причём так говорят только о нём: власть, рыбнадзор и прочих «начальничков» клянут, разумеется, на чём свет стоит. Отец Алексий и устроил такое неожиданное мероприятие как визит в северную глушь самого патриарха. Хочется надеяться, что эти усилия не прошли зря, а патриарх увидел раз в жизни, что храм – это не там, где много золота, а там, где люди хранят историю и творят красоту, причём собственными руками.
Расплатившись с лодочником (а он работал на чисто коммерческой основе), экспедиция вернулась в Онегу, бегло осмотрела северную часть города и железнодорожный вокзал, перекусила в симпатичной столовой Беломорочка и выдвинулась в дальнейший путь по отвратительному грейдеру, идущему в сторону Северодвинска. Небольшая остановка в Тамице, где экспедицию интересовал памятник жертвам интервенции, принесла неожиданное открытие в виде деревянного моста с огромными и тоже деревянными ледорезами. В Кянде участники попытались найти два деревянных дома, имея только их фотографии. С домом Агафелова справились успешно: Лёша, набивший руку в поездках по Карелии, углядел его прямо с главной дороги. Здание облюбовала Почта России, впрочем, на её месте могли оказаться и другие любители подобных домов, например, местная администрация. А вот дом Шемякина локализовать не удалось, так что этот ребус оставили следующим путешественникам.
В первой части северодвинской «трассы» ожидалось и другое интересное событие – встреча с Белым морем, которого из Онеги не видно, поскольку город стоит всё ещё на реке, хоть и в её устье. На море был отлив, так что если верить навигатору или карте, экспедиция оставила свой след прямо в море, пройдя по мокрому песку и сфотографировав вынесенные морем камни и ракушки. В летнее время Белое море не вполне оправдывало своё звание Студёного, но всё равно выглядело сурово. Вдоль моря дорога идёт, к сожалению, каких-то 10 километров, после чего уходит в однообразную и глухую тайгу.
В интернете можно встретить сообщения о «строительстве дороги между Онегой и Северодвинском». Человек, проехавший сейчас по этой дороге, вряд ли сочтёт её «построенной», но надо понимать, что ещё 10-15 лет назад дорога не была, как это принято говорить, «круглогодичной», и возможность самого проезда по ней зависела от кучи разных обстоятельств, а теперь участники экспедиции могли быть более или менее уверены в том, что, потерпев 4 часа, окажутся в Северодвинске. Машина такой уверенностью похвастаться не могла и действительно на этом отвратительном грейдере пострадала – погнувшаяся защита стала издавать неприятные звуки, сопровождавшие экспедицию всю дальнейшую дорогу, но на ходовых свойствах это, к счастью, не отразилось.
Если на Онежском тракте то и дело попадались интересные виды, деревушки, а то и старинные храмы, то дорога из Онеги в Северодвинск идёт в буквальном смысле слова через пустоту. Единственной характерной точкой на ней является крутой поворот на границе Онежского и Приморского районов. В этом месте стоит какая-то хибара, отмечающая начало пути в национальный парк Онежское Поморье и расположенный на Белом море посёлок Пертоминск (проходимость этой «дороги» для любых транспортных средств наглядно иллюстрирует тот факт, что из Архангельска в Пертоминск дважды в неделю летает самолёт Ан-2, доставляющий продукты и почту).
Поворот на Пертоминск – примерно середина нудного пути, зато мост через речку Верховка означает, что конец дороги уже близок. Здесь участники сделали остановку, чтобы прогуляться к природному памятнику «Урочище Куртяево» и деревянной церкви Алексея человека Божьего первой четверти XVIII века. После получасовой прогулки по вековому еловому лесу дошли до заросшей поляны с церковью, украшенной строительными лесами, чуть ли не такими же ветхими, как и сама церковь. Рядом с церковью обнаружилась симпатичная часовенка, официальная надпись на которой сообщала, что часовня прошла реставрацию методом новодела(!) и освящена 19 сентября 1992 года.
Перед самым Северодвинском экспедиция неожиданно для себя заметила железнодорожный переезд и поданный под посадку поезд. Это Кудемская железная дорога – одна из архаичных архангельских узкоколеек, которую решили для коллекции заснять, невзирая даже на возражения машинистов. Вскоре после этого начался асфальт и появился мобильный интернет; экспедиция въехала в цивилизацию – Северодвинск, где удалось наконец пообедать, хотя по времени (около пяти часов дня) трапеза больше походила на ранний ужин.
Северодвинску посвятили почти три часа. Это крупный город с преобладающей позднесоветской застройкой и место производства атомных подводных лодок, которые, говорят, иной раз всплывают прямо в окрестностях городского пляжа. Такого участникам не показали, хотя они нашли в городе свой интерес и в первую очередь «старый город» с двухэтажными деревянными домами, выполненными в едином стиле, но по индивидуальным проектам. Многоквартирные дома Русского Севера чаще всего были (и по сей день остались) бараками. Северодвинск – тот редкий случай, когда в застройке северного города пытались выдержать стиль, реализуя в дереве основные тенденции господствующего в стране сталианса. Получилось очень интересно, да жаль недолговечно. Большинство домов стоят перекошенными, так что дни их, скорее всего, сочтены.
Хорошенько пофотографировав северодвинское деревянное зодчество, экспедиция направилась в другую часть Северодвинска, на остров Ягры, чтобы ещё раз выйти к морю, причём в том самом месте, где в 1553 году пришвартовался английский корабль, установивший торговые отношения между Англией и Россией (в честь этого события даже имеется монумент). Здесь можно прогуляться по песчаному берегу Белого моря и узнать, наконец, за что его так назвали. На обратном пути Саша с Таней прошлись вдоль Ягринского шоссе и аккуратно пофотографировали северодвинскую промзону: целью съёмки были не предприятия, а расположенный среди них собор Никольского Корельского монастыря – замечательный образец северного каменного зодчества, запертый (по-видимому, навсегда) на территории режимного предприятия.
Последней остановкой перед Архангельском стало Заостровье, оно же Рикасово. Здесь находится комплекс из двух церквей – деревянной Покровской конца XVII века и пятиглавой каменной Сретенской, достроенной лишь в XIX веке, хотя даже она выполнена в формах XVII века, почти как северодвинский собор, поражая своими гигантскими размерами: эдакий храм Христа Спасителя. Деревянная же церковь имеет крайне редкие очертания в виде почти кубического сруба, увенчанного девятью главами, и является переходной формой от кубоватых церквей к многоглавию.
Откуда бы вы в Архангельск не ехали, первым делом должны пересечь Северную Двину. Участники делали это в глубоких сумерках, впечатляясь размахом великой реки, на фоне которой Онега кажется ручейком. Город уже спал, зато на реке шла жизнь – светили прожекторами суда, шумели погрузчики. Заселились в довольно странную гостиницу, которая практически не имела опознавательных знаков и делила второй этаж деревянного дома с кальян-баром, после чего отправились ужинать, а заодно хотя бы краешком глаза взглянуть на очередной незнакомый город. Поужинав в Блин-хаусе (рекомендация путеводителя Викигида), на обратном пути осмотрели местный Арбат – пешеходный проспект Чумбарова-Лучинского, который, впрочем, проигрывал по зрелищности другому архангельскому проспекту – Северной Двине с её набережной.
Километраж:
- Онега – Амосовская: 16 км
- Амосовская – Кянда: 56 км
- Кянда – Куртяево: 72 км
- Куртяево – Северодвинск: 43 км
- Северодвинск – Рикасово: 43 км
- Рикасово – Архангельск: 12 км
Итого: Онега – Архангельск: 242 км
15 августа – Северная Двина или ошибки планирования[править]
Ещё с вечера участники обсуждали, как лучше провести последний совместный день экспедиции. Выбрать можно было между городом Холмогоры с родиной Ломоносова, где следовало подстраивать маршрут под курсирующий всего несколько раз в день паром, и более простым вариантом в виде музея деревянного зодчества Малые Корелы. При любом раскладе требовалось вернуться не поздно и к семи вечера доставить Сашу в аэропорт. Решили рискнуть и поехать в Холмогоры (100 км от Архангельска), но для начала утро принесло неприятный сюрприз: осматривая машину, Лёша обнаружил в заднем колесе огромный гвоздь, который никак не мог попасть туда случайно. Надо сказать, что район гостиницы не выглядел опасным, а тем более криминальным, хотя Архангельск – это в первую очередь бедный промышленный город, и такие происшествия здесь, видимо, в порядке вещей. Сотрудник шиномонтажа удивлён не был и привычно залатал колесо, ремонт занял около получаса.
_008_9117.jpg)
В Холмогоры есть две дороги: местная вдоль берега Северной Двины и более длинная, идущая далеко от реки трасса М8. Решили поехать вдоль Двины, чтобы по пути сфотографировать несколько рядовых объектов культурного наследия, а заодно взглянуть одним глазом на Новодвинск. Это самое крупное звено опоясывающего Архангельск «ожерелья» целлюлозно-бумажных комбинатов – рабочий посёлок, доросший до звания города. В Викигиде есть почти пустой путеводитель по Новодвинску, созданный ещё в пору становления проекта и с тех пор почему-то не пополнившийся решительно никакой информацией. Кажется, главной целью остановки было желание Саши убедиться, что в городе нет ровным счётом ничего интересного и после этого со спокойной совестью удалить статью. Но город начал сопротивляться, выдав путешественникам пару современных церквей, памятник Ленину, бюст Димитрова и унылый позднесоветский ДК. Самыми же интересными оказались, как обычно, деревянные жилые дома 1940-х годов. Быстро засняв все эти непримечательности, экспедиция отправилась дальше.
В деревне Чевакино на берегу Северной Двины интерес представляли полуразвалившаяся церковь 1906 года постройки и какой-то дом конца XIX века. Церковь легко попалась на удочку, а дом, несмотря на имеющуюся фотографию, обнаружить не удалось. В деревне Соснино объектом наследия значились вся деревня целиком и пара домов, для которых имелись паспорта и фотографии. Деревня известна аж с XVII века. Её вид и правда наводил на мысль о том, что она очень непростая: концентрация домов с деревянной резьбой была аномально высокой. Из пары домов по крайней мере один нашёлся, но уже при обработке отснятых наугад фотографий.
Дальше экспедиция довольно долго двигалась без остановок, пока не добралась до протоки с хитрым названием Буяр-Курья, перед которой требовалось найти ранее несфотографированную церковь Козьмы и Дамиана. Оставалось не больше 10 км до Холмогор, нужно только пересечь протоку, и вот тут-то скрывалась засада: аварийный мост закрыли для автомобилей, но никаких предупреждений об этом по пути, разумеется, не было. Встреченные в деревне местные жители лишь развели руками: в Холмогоры – только в объезд через Архангельск. Высказав про себя много тёплых слов в адрес архангельских дорожников, участники решили хотя бы перекусить, благо в деревенском магазине продавали свежий деревенский хлеб, а сыр и колбаса оставались после предыдущих двух дней исследования не снабжённых общепитом северных просторов.
Поехать обратно в Архангельск и потом по трассе в Холмогоры всё ещё было можно, но это больше 150 км не самой лучшей (а местами откровенно плохой) дороги, и только ради самих Холмогор, тогда как в Ломоносов уже не успеть, да ещё и циклон медленно подходил с юга. Решили на ходу поменять планы и посвятить оставшееся время Малым Корелам. По дороге был ставший неожиданно знакомым Новодвинск и, раз уж судьба свела с ним во второй раз, пришлось заснять ещё парочку его непримечательностей, хотя баннера для путеводителя всё равно не нашлось. От Новодвинска доехали до Архангельска, пересекли по «дальнему»+ мосту Северную Двину и опять поехали вверх по течению, но теперь уже по правому берегу.
Немного южнее музея «Малые Корелы» на высоком холме стоит погост Лявля с шатровой деревянной церковью XVI века – большой редкостью даже для этих мест. Формы деревянной Никольской церкви глубоко архаичны, её шатёр поставлен на идущий от земли рубленный восьмерик, что зовётся «восьмерик от пошвы». Вторая церковь погоста каменная и вполне типична для начала XIX века. С холма открываются хорошие виды на окрестности и неплохо видны заводские трубы Новодвинска: нет, это ещё не баннер, но хорошая подсказка фотографу.
К музею деревянного зодчества, расположенному в деревне Малые Карелы (именно так, «а» вместо «о» в названии музея), экспедиция прибыла одновременно с дождём. Погода для съёмки и так была не слишком благоприятной, но в дождь ситуация ухудшается в разы, так что о приличных фотографиях можно было сразу забыть, однако визит всё равно имел смысл. Второстепенные объекты вроде амбаров, колодцев-журавлей, одно- и двухместных качелей оставались полностью неидентифицированными. По информативности сайт музея «Малые Корелы» сильно уступает даже сайту музея в Кижах. Сотрудники последнего ещё не догадались, что в цифровой век нужно указывать координаты объектов, но хотя бы подготовили хорошие текстовые описания и аккуратно собрали фотографии всех музейных построек.
Музей в Малых Карелах очень большой и делится по географическому принципу на четыре сектора. Оценив имеющееся в распоряжении время, участники решили разделиться, занявшись съёмкой информационных табличек с одновременной записью GPS-треков. Леше выделили Каргопольско-Онежский сектор, Саше – Двинской, а Таня взяла себе Пинежский и Мезенский, где было больше всего неизвестного. Договорившись встретиться через два часа в музейном кафе, участники взялись за дело, и не надо думать, что путь их был лёгким, поскольку осмотр музея происходил под дождём, который под конец стал больше похож на ливень. Цифровые результаты этого аттракциона пока обработаны не полностью, а другим его результатом стали мокрые ноги, поскольку ходить приходилось в основном по траве. Через два часа участники с глубоким облегчением собрались в кафе, где было по-крайней мере сухо, хотя само кафе и его ассортимент сильно смахивали на недоброй памяти советские аналоги.
Время в кафе было проведено с пользой. Для начала Саша отправил письмо по поводу внезапно всплывшей сомнительной инициативы вокруг конкурса Вики любит памятники. Один мало сведущий в культурном наследии участник предложил ввести спонсируемую МЧС спецноминацию для фотографий пожарных частей и прославления нелёгкого труда сотрудников этого ведомства. Воображение тут же нарисовало тушение пожара на деревянной пожарной части в Сортавале. Если хорошо снять – приз обеспечен, нужно только поставить штатив и поджечь. Оставшуюся часть времени Саша выдавал «домашние задания» на следующий день. Леше предстояла обратная дорога в Петрозаводск, позволявшая заснять несколько памятников, оставленных за бортом из-за нехватки времени. Тане, специально купившей билеты на дневной поезд, чтобы засветло посмотреть на Архангельскую область, было поручено фотографирование исторической железнодорожной станции в Обозерском и деревянных домов на привокзальной площади в Няндоме.
Тем временем дождь подутих. Немного времени до самолёта еще оставалось, и Саша решил доехать до расположенного несколько дальше аэропорта погоста Ижма, запомнившегося всем по конкурсу «Вики любит памятники-2018». Экспедиция отъехала от музея, дорога вышла на самый берег Северной Двины, и вдруг открылся баннероносный вид на Новодвинск: город продолжал взывать к участникам экспедиции, и пришлось отозваться на этот зов еще раз. Правда, никто по-прежнему не знает, зачем Викигиду путеводитель по Новодвинску, да и зачем самому Новодвинску этот путеводитель?
Дорога в Ижму заставила понервничать Лёшу. Понтонный мост через речку Лодьма рассчитан под лесовозы, а зацепит ли дном легковая машина, тут мало кого волнует. Погост в Ижме живописно расположен на невысоком холме, огибаемом речкой, и нельзя не признать, что в древности место для Преображенской церкви было выбрано на редкость удачно. Нынешний облик храма весьма необычен и стал следствием запрета патриарха Никона на шатры. Освящённая в 1679 году шатровая Преображенская церковь (шатры были четырёхгранными) была в 1717 году частично разобрана и собрана обратно, теперь уже с пятью главками. А ещё погост Ижма стал, в каком-то смысле, кульминацией всей экспедиции: здесь была достигнута самая северная точка маршрута в 64.72° северной широты.
Дождь опять разошёлся не на шутку, но аэропорт Талаги был уже недалеко. По такой погоде спешить было некуда, и участники воспользовались возможностью подсушиться и погреться в кафе аэропорта. Кажется, это был первый раз, когда можно было спокойно посидеть и обсудить предстоящий конкурс, планы на следующий год и просто потрепаться. Экспедиция была позади, но расставаться не хотелось.
Километраж:
- Архангельск – Новодвинск: 26 км
- Новодвинск – Анашкино – Новодвинск: 88 км
- Новодвинск – Новинки (Лявля): 49 км
- Новинки (Лявля) – Малые Карелы: 10 км
- Малые Карелы – Ижма: 44 км
- Ижма – Талаги: 20 км
Итого: 237 км
16-17 августа: Домашние задания[править]
Архангельск и виды из поезда[править]
Утро стало временем ещё одного расставания. Леша закинул Таню на вокзал и отправился домой через Каргополь. Дорога к вокзалу оставила смутное ощущение, что после ночного разгула дождевой стихии сама Северная Двина вышла в город, чтобы прогуляться улицам. Несколько раз машина заезжала в очень глубокие лужи, на дне которых могли быть гвозди покрупнее того, что Лёша за день до этого обнаружил у себя в колесе.
Первым сюрпризом на Архангельском вокзале (он же станция Город) оказалось полное отсутствие каких-либо указателей на камеру хранения. Озадаченно покрутив головой, Таня решила всё же обратиться к охраннику, который отправил её на второй этаж, где искомое и в самом деле обнаружилось. Архангельская камера хранения устроена по принципу «два в одном»: крупногабаритные вещи размещаются приёмщицей на полках, а для компактного багажа предусмотрены автоматические ячейки, управляемые пластиковой картой. Карта эта существует в единственном экземпляре и находится, разумеется, у приёмщицы! Другими современными технологиями вокзал также не избалован. Например, табло прибытия и отправления поездов здесь отсутствует в принципе; кому надо, знают всё наизусть, что сотрудница вокзала и продемонстрировала. Сдав вещи в камеру хранения, Таня отправилась на прогулку по городу, над которым нависали мрачные тучи, грозившие рано или поздно пролиться дождём.
Что такое Архангельск? В первую очередь это портовый город с кучей причалов вдоль Северной Двины. К реке и следовало выйти, охватив по дороге исторический центр, что Таня и сделала, следуя в излюбленном режиме «куда глаза глядят». Так уж вышло, что поначалу они глядели на Воскресенскую улицу, ведущую от вокзала к площади Дружбы народов. Улица эта оказалась совершенно непримечательной, практически неотличимой от улиц любого другого советского города. От кольцевой площади Дружбы народов отходят три луча, ведущих к реке. Чтобы попасть к началу плотной исторической застройки, Таня выбрала улицу Выучейского, где сразу повеяло северным колоритом. Двухэтажные деревянные дома 1950-х годов имеют здесь нетривиальную форму и украшены несложным орнаментом, напоминающим здания Онеги и Северодвинска, хотя всё это великолепие перемежается с безликой застройкой хрущевских времён. К Северной Двине улица вышла у совсем юного собора Михаила Архангела, где можно было наблюдать ещё одну особенность местного ландшафта: работы по благоустройству прилегающей территории привели к образованию водоёмов, достигавших таких размеров, что в них, кажется, плескались воды Северной Двины и могли происходить свои приливы с отливами.
Свернув на набережную, Таня отправилась по ней на запад. Здесь было на что посмотреть: вдоль реки сосредоточена львиная доля исторических зданий города. Часть из них была обласкана судьбой, часть пребывала в полуразрушенном состоянии, но самой главной достопримечательностью была, бесспорно, сама Северная Двина с мрачно нависшими над ней тучами и снующими по воде судами. Памятник Петру в Петровском парке зловредный дождь сфотографировать не дал. Таня честно предприняла пару попыток подойти к нему, но каждая такая попытка оборачивалась усилением дождя, так что от памятника пришлось отступиться и продолжить исследование набережной. Главные выводы из этого исследования таковы. Неподражаемый баннер к путеводителю по Архангельску с видом на гостиный двор был снят с какого-то плавсредства. Удивление Саши, что путеводитель по Архангельску перечисляет в основном памятники, а не здания, нашло своё объяснение – всевозможным памятникам на набережной несть числа. Тут соседствуют скучные советские монументы, трогательный памятник тюленю-спасителю, а самым грустным оказался памятник Соловецким юнгам.
Тем временем день клонился к обеду, и от Успенской Боровской церкви – она всё время заставляла держать курс на неё, но вблизи оказалась на редкость неинтересным сооружением – пришлось поворачивать в сторону вокзала. Прощай Архангельск, прекрасный и ужасный в одном лице. Прекрасный для приезжего, но жить тут? Впрочем, кто его знает?
И вот, наконец, пришло время выполнения домашнего задания. Пока поезд уверенно следовал на юг, Таня развлекалась съёмкой всех попутных станций, хотя большую их часть проводница считала не стоящей ни единого кадра. Но она глубоко неправа: например, рядом со скучным зданием станции Исакогорка обнаружился модерновый деревянный дом, а на самой станции висел небольшой барельеф, посвящённый строителю «северной железной дороги» С.И. Мамонтову.
Через два часа езды по глухим местам поезд, наконец, прибыл на станцию Обозерская. Получасовая стоянка выманила пассажиров на платформу. Часть из них неторопливо прогуливалась вдоль перрона, кто-то приобретал у местных жителей дары природы и домашнюю снедь, другие исследовали окрестные торговые точки, но почему-то никто не обращал ни малейшего внимания на удивительное по форме здание вокзала, похожий на него флигель, превращённый в привокзальный киоск с мороженым, и на выполненный в таком же стиле деревянный домик. Вокзал и флигель-киоск были, безусловно, частями архитектурного «комплекса станции Обозерская», а вот деревянный домик, за неимением лучшего, пришлось принудительно назначить «домом для служащих», входящим всё в тот же комплекс. Уже дома, при отсмотре отснятого материала, неожиданно нашёлся и необычный памятник электрификации – оказывается, он скромно стоит прямо за флигелем станции.
На станции Ивакша в вагоне обнаружилась группа иностранцев, не знавших по-русски ни одного слова за исключением слова «Няндома» (а русское ли оно?). Один из иностранцев в панике кидался к выходу на каждой остановке, так что Тане пришлось показать ему расписание, после чего до самой Няндомы он смирно ехал на своём месте. Вообще, Няндома должна была стать кульминационной точкой поездки. Если в Обозерской поезд стоит целых полчаса, а объекты для фотографирования там на самом виду, то с Няндомой задачка была посложнее. Во-первых, не было ясности, что именно надо снимать. Предложенное Сашей очевидное решение состояло в том, чтобы выйти на привокзальную площадь и снять барачного вида ближайшие деревянные дома, но внимательное изучение Викимапии показало, что метрах в 300-400 к северу от станции есть не менее десятка деревянных домов в стиле модерн. Поезд прибывал на станцию уже в сумерках, а значит требовалась неторопливая вдумчивая съемка, в идеале со штатива, а 20 минут стоянки – это лишь впритык, чтобы добежать туда и обратно.
Таня надела на спину рюкзак – если отставать от поезда, то хоть с ним – и заняла место у окна в надежде хотя бы увидеть из поезда, что за деревянный модерн обитает в этих краях. Модерн оказался похожим на вокзал станции Обозерская, но для съёмки было уже темно, а расстояние до домов показалось Тане запредельным. Так что пришлось довольствоваться скромной съёмкой домов вокруг привокзальной площади, а в оставшееся время с интересом наблюдать за выгрузкой иностранцев, явно ехавших в Каргополь. Наконец, таксисты разобрали всех прибывших и отчалили, пассажиры вернулись в вагон и тут обнаружилось, что один парнишка остался на перроне. Нет, если бы проводница не стала проявлять служебное рвение и строго выполнять инструкцию, юноша мог бы спокойно подняться в вагон медленно отходящего поезда. Но проводница вместе с РЖД решила позаботиться о безопасности пассажира и оставила его на перроне – а вдруг бы он попал под еле движущийся поезд, оправдывалась она потом перед возмущёнными пассажирами. В результате забота о безопасности обошлась парнишке в три тысячи рублей, ценой которых он на следующей станции всё-таки нагнал поезд. А Таня получила отличную возможность узнать, что было, если бы она была смелее и всё-таки добежала до кучки деревянных домов, так и оставшихся несфотографированными. Теперь есть отличный повод вернуться в Няндому, впрочем, вряд ли в этой жизни.
Меж двух столиц[править]
Лёшино домашнее задание было куда более обширным, однако он его выполнил и перевыполнил, собрав заодно информацию о заправках, редких местах общепита и прочих важных объектах по дороге. Как минимум в одном месте его маршрут пересёкся с Таниным. На станции Емца, где следовало найти объявленные культурным наследием воинские мемориалы, встретился пригородный поезд из Архангельска. Несмотря на оживление по случаю прибытия поезда, станционное кафе оставалось наглухо закрытым: пришлось пить чай из термоса и телеграфировать Тане, что на станции Емца из поезда можно не выходить. Дальше был исследован плесецкий общепит в лице столовой «Север», скрывающейся под псевдонимом Блинная. После Плесецка церковь в Дениславлье – и становится понятно, что Каргополь уже недалеко, а светлого времени ещё много. Значит, можно отправляться на приключения и после моста через Мошу свернуть в загадочное Зашондомье.
Оно встретило столбом с расстояниями до важных, по мнению зашондомцев, мировых точек. Деревня из трёх домов показалась достаточно интимным местом, чтобы в неё просто так вламывался чужак, поэтому решено было завести разговор с ближайшим аборигеном, и выяснить, где же тут находится часовня. Это было верным решением: руины часовни невозможно найти, если не знать, что они там есть. Изрядно побродив по пустырю, заросшему бурьяном, удалось обнаружить кучу брёвен, среди которых едва угадывались остатки двери. На обратном пути абориген поделился историями из жизни; рассказал, что помнит часовню ещё с маковкой, что каждый год (уже третий год подряд) кто-нибудь приезжает смотреть на руины, и что служил он в Петрозаводске, и потому интересуется состоянием дома офицеров (на Гоголя). Закончили разговором о нынешних погодах и разошлись.
Ещё несколько точек на Плесецком тракте, и вот уже Каргополь. На въезде озадачивает указатель «Каяни 860, Оулу 991» - оказывается, Каргополь чуть ли ни международный транспортный узел! В гостинице «Морошка» чисто, аккуратно, но нет ни Wi-Fi, ни ложечки для обуви, а стены тонкие: если в соседних номерах включат телевизоры, будет стерео-звук. Время до заката оставалось, поэтому решено было «добить» маршрут вдоль Онеги – проехав реку до устья, наведаться и к её истоку, каковым является озеро Лаче к югу от города. На каргопольской окружной так и подмывало остановиться, чтобы запечатлеть пожарную часть Каргополя (в свете недавнего обсуждения), да и пожар неподалёку имелся: горела свалка брёвен на окраине города, причём огонь был виден аж с каргопольской набережной. Сфотографировав несколько часовен на восточном берегу Лаче, Лёша вернулся в город, где остался верен заветам экспедиции и поужинал «У егеря»: оказывается, в этом чудном месте есть не только «комлексные обеды», но и комплексные ужины.
Утром на пути к Пудожу сюрпризов не было: грунтовки и бетонки – всё на месте. Только грунтовка после дождей стала ощутимо хуже. В Пудоже обед в кафе «Уют», где даже был Wi-Fi, так что Лёша немедленно телеграфировал двум другим участникам о своих достижениях. Дальше дорога вдоль Онежского озера с заездом в несколько деревень в поисках объектов культурного наследия – везде руины. В Медвежьегорске заправился на удивление быстро, но с одной странной особенностью. Обычно на заправках Роснефти, когда просишь заправить до полного бака, кассир спрашивает предельную сумму (например, 2000 руб.), которая потом автоматически корректируется после заправки. Так было и в Сортавале, и в Пудоже, и в Каргополе, и в Онеге. А тут кассирша заявила, что не может установить ограничение: пришлось на глаз прикинуть, сколько бензина влезет.
Сразу после заправки была сфотографирована кладбищенская часовня, с которой и начало формироваться «домашнее задание», когда по дороге «туда» путешественники банально забыли возле неё остановиться, хотя часовня была прямо по дороге. Трасса «Кола» как всегда загружена фурами. Тащиться за четырьмя фурами подряд было невмоготу, так что Лёша свернул сначала в Уссуну глянуть на Никольскую церковь, потом в Сопоху в кафе «Рыбка» (очень понравилось, чисто и просторно, на берегу озера, 24 часа, в меню есть какао), и, наконец, в Янишполе. Ну а дальше Петрозаводск и окончание такой длинной поездки между столицами двух – соседних, казалось бы – регионов.
Километраж 16 августа:
- Архангельск - Б.Товра: 89 км
- Большая Товра – Ульяново: 33 км
- Ульяново – Брин-Наволок: 13 км
- Брин-Наволок – Емца: 130 км
- Емца – Плесецк: 44 км
- Плесецк – Дениславье: 22 км
- Дениславье – Зашондомье: 34 км
- Зашондомье – Трофимовская: 90 км
- Трофимовская – Каргополь: 39 км
- Каргополь – деревня Морщихинская – Каргополь : 39 + 39 км
Итого: 572 км
Километраж 17 августа:
- Каргополь – Колодозеро: 86 км
- Колодозеро – Пирзаково – Пудож: 74 км
- Пудож – Авдеево – Песчаное – Римское – Медвежьегорск: 190 км
- Медвежьегорск – Уссуна: 74 км
- Уссуна – Янишполе: 50 км
- Янишполе – Петрозаводск: 43 км
Итого: 517 км